УДК 316.613

ИССЛЕДОВАНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ МОБИЛЬНОСТИ В ПОСЛЕВОЕННОЙ ЯПОНИИ

Ставропольский Юлий Владимирович
Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского
кандидат социологических наук, доцент кафедры общей и социальной психологии

Аннотация
До Второй мировой войны количество социологов в Японии было слишком мало и неадекватно для того, чтобы освещать весь спектр социологических тем. Какие-то темы акцентировались, другие затрагивались вскользь, третьи выпадали из социологического рассмотрения. С начала эры Сёва (1926 – 1989 гг.), социология села заняла доминирующее положение, создавая представление о социологии как об исследовании сельских поселений, семьи и родственных отношений. В предвоенный период эмпирические исследования почти полностью ограничивались социологией села. Не было проведено ни одного исследования ни в сфере бизнеса, ни в сфере труда. После окончания Второй мировой войны количество социологов увеличилось, прежний тематический дисбаланс был исправлен. Исследователи из всех отраслей социологии, за исключением социологии села и социологии семьи, не имели в японской социологии собственной традиции, которая указывала бы им путь дальнейшего развития, поэтому значительно зависели от зарубежной социологии, прежде всего – от американской.

Ключевые слова: изменение, исследование, отношение, сельский, социология, теория, японский


RESEARCH OF SOCIAL MOBILITY IN POST-WAR JAPAN

Stavropolsky Yuliy Vladimirovich
Saratov State University named after N. G. Chernyshevsky
Ph. D. (Sociology), Associate Professor of the General & Social Psychology Department

Abstract
Before the WWII a number of sociologists in Japan was too few and improper to cover the entire range of the sociological topics. Some issues were emphasized, others were touched by skating over them, others disappeared from the sociological investigation. From the early Showa age (1926 – 1989), the rural sociology occupied the dominating position by creating an image of sociology as a research of the rural settlements, family, and the kin relationships. At the pre-war period the empirical studies almost completely confined to the rural sociology. There had been made no research either in the field of business, or in the field of labour. After the WWII was over a number of sociologists increased, the former misbalance of issues got right. Scholars from all branches of sociology except rural sociology and family sociology had no their own tradition in the Japanese sociology, which would how them the way for their further development, therefore they significantly depended upon the foreign sociology, primarily upon the American one.

Keywords: Japanese, relationship, research, reversal, rural, sociology, theory


Библиографическая ссылка на статью:
Ставропольский Ю.В. Исследование социальной мобильности в послевоенной Японии // Политика, государство и право. 2015. № 5 [Электронный ресурс]. URL: https://politika.snauka.ru/2015/05/2969 (дата обращения: 14.07.2023).

Кидзаэмон Арига (Арига), центральная фигура в социологическом исследовании родства, оказал решающее влияние на послевоенную социологию села, а его влияние распространилось на социологию города и на социологию промышленности [1]. На основе этнографических данных, он отследил принятые в начале эры Сёва (1926 – 1989 гг.) практики аренды сельскохозяйственных земель, и обратил внимание на сущность отношений между арендодателем и арендатором на селе в традиционной семейной системе. Находясь под воздействием «диспута о феодализме», который вели в то время марксистские историки экономики, К. Арига противостоял и точке зрения «кафедральной фракции» (кодза-ха), согласно которой отношения между арендодателем и арендатором представляют собой пережиток феодальных земельных отношений, и точке зрения «рабоче-крестьянской фракции» (роно-ха), согласно которой они представляют собой современные земельные отношения, и назвал свою собственную точку зрения «третьей позицией». Согласно К. Ариге, прототипом отношений между арендодателем и арендатором были отношения власти между главой семьи и ответвлением японской семьи расширенного типа – общественной единицей, которая существовала с древних времён. Аренда выросла из практики барщинного труда на землевладельца со стороны арендаторов, обладавших нижестоящим социальным статусом, и такая субординация моделировала субординацию между членами семьи внутри старинной японской семьи расширенного типа. Когда семья расширенного типа превращается из совместного проживания («совместная семья», англ. compound family) в менее крупную, отдельную семейную единицу, то она становится иерархически упорядоченной федерацией независимых семей, социальной единицей, для обозначения которой К. Арига ввёл в социологический обиход термин додзоку-дан (родственная ступень).

Внутри додзоку-дан семьи признают нижестояще направленные отношения и отношения между боссом и последователем, в которых боссом является глава семьи. Нижестояще направленные отношения следуют по отцовской линии. Однако, поскольку додзоку-дан может включать в себя семьи, не обладающие генетической либо родственной близостью, К. Арига утверждает, что сутью природы додзоку-дан были отношения между хозяином и работником.

Идеи К. Ариги стимулировали многочисленные исследования самых разных японских социальных групп: деревенских сёл; родства между членами одной буддистской секты; родства между торговцами; традиционные ассоциации взаимопомощи горняков; а также идеологии семейственности в управлении японскими предприятиями [2].

Однако, когда все эти исследования были в апогее, система аренды, которую исследовал К. Арига, в значительной мере пришла в упадок вследствие послевоенной земельной реформы. Более того, следует вспомнить о том, что упадок родственных групп в действительности начался в эпоху Токугава. Во времена Мэйдзи (1868 – 1911 гг.) централизация землевладения и введение системы отсутствующего землевладельца продолжили ослабление групп родства.

В довоенной Японии примерно две трети земледельцев были арендаторами, но земельная реформа окончательно уничтожила и додзоку-дан, и земельную аренду. Сегодня эти исследования родства имеют сугубо историческое значение. К. Арига не оставил никаких указаний по исследованию послевоенного сельского общества, и не сформулировал общей теории японского общества. Тем не менее, он продолжал настаивать на том, что, раз в сельский додзоку-дан могли входить генетически не относящиеся друг к другу люди, родство между которыми было фиктивным, то различные другие социальные структуры японского общества могут быть поняты в качестве производных от додзоку-дан: капиталистические предприятия, бюрократия, политические партии. Тем не менее, социология К. Ариги была весьма статична и не включала никаких обоснований для перемен. Соответственно, некритическое применение его идей могло бы привести к ошибочным упрощениям в интерпретации меняющегося японского общества.

Как отмечалось выше, в послевоенные годы было проведено множество социологических исследований демократизации японского общества. Когда были решены различные проблемы послевоенных реформ, то оказалось, что Япония претерпела беспрецедентные общественные изменения, такие как быстрые технологические изменения в промышленности, изменения в управлении сельским хозяйством вследствие быстрого уменьшения сельскохозяйственной рабочей силы, а прогресс в урбанизации сопровождался такими проблемами, как промышленное загрязнение и проблемы с жильём. Тогда внимание социологов в большой мере сместилось к указанным проблемам.

К 1957 – 58 гг. в Японии относится «диспут о массовом обществе», а после 1960 гг. появляются эмпирические исследования социальных изменений. На заседаниях Японского социологического общества проводились симпозиумы в 1959 г. по теме «Социальное изменение», в 1960 г. по теме «Японский менеджмент», в 1961 г. по теме «Урбанизация». Большое значение придавалось проблематике модернизации, урбанизации и индустриализации.

В 1955 г. в Японии был проведён первый крупномасштабный национальный опрос о социальной стратификации и социальной мобильности. Этот опрос показал, что среди большинства профессиональных категорий, за исключением сельского хозяйства, коэффициент межпоколенной мобильности был высок.

По данным второго национального опроса, проведённого в 1965 г., отток из сельского хозяйства быстро рос с 38,9% в 1955 г. до 64,0% в 1965 г. Опрос, проведённый в Токио в 1960 г., показал, что среди рабочей молодёжи, покидавшей сельские районы, наиболее многочисленная группа состояла из молодых людей с неполным и полным средним образованием, занимавшихся физическим трудом на мелких предприятиях, и представлявших нижнюю страту профессиональной структуры. Большинство из них стали работать сами на себя: служащие мастерских стали владельцами мастерских, а технические работники стали владельцами маленьких предприятий. Исследование социальной мобильности превратилось в Японии в одну из важнейших социологических тем, способствуя систематизации теорий социального класса.

Сокращение сельского населения в Японии после 1955 г. происходило стремительнее, чем рассчитывали социологи. В 1968 г. в сельских районах Японии оставалось менее 20% населения. Потребовалось пересмотреть положения, высказывавшиеся социологами села о том, что японское сельское хозяйство представляет собой крайне мелкомасштабное земледелие, которое нуждается в том, чтобы освободить его от излишка рабочих рук, создающего латентную безработицу. Социология села, которая совсем недавно занималась изучением родственных групп и результатов аграрной реформы, обратилась к таким интересным темам, как поиск фермерами добавочного приработка, деятельность кооперативных ассоциаций фермеров по рационализации управления фермами, и влияние на село со стороны политических решений о размещении в сельскохозяйственных районах промышленных предприятий. В одном из исследований утверждается, что многие средние сельскохозяйственные производители, возникшие в результате аграрной реформы, превратились в малочисленных богатых фермеров, затруднив положение множества средних сельскохозяйственных производителей.

Другой аспект социологического внимания представлен увеличением разрыва между городом и селом в результате роста индустриализации. Поначалу, послевоенный экономический рост значительно сократил разрыв между городом и селом как в доходах, так и в жизненных стандартах. Проводимая правительством политика регулирования цен на рис была благоприятна для земледельцев, побочный приработок обеспечивал фермерам хороший заработок, одновременно происходил отток сельского населения.

Однако, степень роста производительности в сельском хозяйстве была ниже, чем в промышленности. Сельское хозяйство сохраняет положение отсталого сектора японской экономики. Промышленная социология и социология труда исследуют непосредственно субъект социального влияния со стороны технологического изменения и интенсивной индустриализации. В Японии промышленная социология возникла вскоре после Второй мировой войны, начав с анализа традиционных трудовых отношений в таких отсталых отраслях промышленности, как мелкие и средние предприятия и шахты.

Значительный вклад в систематизацию промышленной социологии внесли сторонники подхода, основанного на человеческих отношениях. С другой стороны, точка зрения, согласно которой традиционализм в трудовых отношениях имеет свои корни в традиционном сельском обществе, которое поставляет индустриальную рабочую силу, также оказал широкое влияние.

Продолжение технологических инноваций в Японии повлекло за собой изменения в трудовой экологии и в организации труда на промышленных предприятиях. Проблематика социального влияния технологических инноваций и сопутствующих изменений между трудом и менеджментом привлекла к себе внимание исследователей, которые установили постепенное изменение японских характерных особенностей в трудовых отношениях и в управлении трудом. Исследователи не пренебрегали обращением к истории рассматриваемого вопроса, опираясь на исследования семейственного менеджмента (familistic management) во времена Мэйдзи (1868 – 1911 гг.) и Тайсё (1912 – 1925 гг.) К. Одака, идеолог менеджмента с участием наёмных работников в современный период технологических изменений, вынес проблему на обсуждение японских предприятий [3].

Другой аспект послевоенных социологических исследований направлен на изменения в общественном сознании японского населения, произведенные индустриализацией, урбанизацией и рационализацией сельского хозяйства. Среди земледельцев были выявлены тенденции к возрастанию сельскохозяйственного предпринимательского сознания и переход от консерватизма к прогрессивизму среди фермеров, занимающихся сопутствующими видами деятельности. В городах была зафиксирована тенденция к изменениям в распределении политических установок исходя из уровней образования и возраста. Более молодые и образованные респонденты тяготели к прогрессивизму, тогда как респонденты среднего и пожилого возраста с низким уровнем образования отличались прочной консервативностью.

До Второй мировой войны количество социологов в Японии было слишком мало и неадекватно для того, чтобы освещать весь спектр социологических тем. Какие-то темы акцентировались, другие затрагивались вскользь, третьи выпадали из социологического рассмотрения. С начала эры Сёва (1926 – 1989 гг.), социология села заняла доминирующее положение, создавая представление о социологии как об исследовании сельских поселений, семьи и родственных отношений. В предвоенный период эмпирические исследования почти полностью ограничивались социологией села. Не было проведено ни одного исследования ни в сфере бизнеса, ни в сфере труда.

После окончания Второй мировой войны количество социологов увеличилось, прежний тематический дисбаланс был исправлен. Исследователи из всех отраслей социологии, за исключением социологии села и социологии семьи, не имели в японской социологии собственной традиции, которая указывала бы им путь дальнейшего развития, поэтому значительно зависели от зарубежной социологии, прежде всего – от американской. Несмотря на то, что вообще японская социология насчитывает около ста тридцати лет, все отрасли японской социологии, за исключением сельской социологии и социологии семьи не старше полувека. Для того, чтобы наука в любой стране приобрела национальную отличительность, должно пройти время. Если довоенная социология в Японии обладает отличительностью, то послевоенная социология ещё не достигла такой точки, за исключением некоторых прежних тем и проблем.

Сегодня социология в Японии прогрессирует в различных направлениях, а публикаций не счесть. Вышеприведённый обзор не пытается охватить различные частные темы современных социологических исследований и не содержит упоминания о большом количестве индивидуальных исследований. Появляются новые подтемы, так что иногда бывает трудно различить, где сельская социология, а где культурная антропология, где социология, а где социальная психология, где промышленная социология, а где бизнес администрирование, где социология труда, а где экономика труда, где политическая социология, а где политология. Количественный и качественный рост происходят стремительно, и эта тенденция сохранится на будущее.

Эмпирические исследования по каждой подтеме в изобилии представлены в послевоенной японской социологии. Однако, не сложился индигенный корпус теорий, способных направить проведение исследований. Осмысление моделей, логика объяснения, математические выкладки, компьютерная оцифровка и т. п. остаются на неудовлетворительном уровне. Многие японские социологи остаются чрезмерно наивными в том, что касается методологии, для того, чтобы её разрабатывать.

Построение моделей должно направляться со стороны теории. Некоторое время можно продержаться за счёт теории среднего уровня, но необходимо торить дорогу к общей теории. Несколько десятилетий тому назад, американскую социологию называли собранием эмпирических исследований без теории. Послевоенная американская социология сильно продвинулась в создании собственной теории. Можно сказать, что современное состояние японской социологии напоминает американскую социологию в тех самых обстоятельствах.

Другая теоретическая проблема на пути развития японской социологии – избыточное акцентирование идеологических ценностей. Типичный пример – социологи-марксисты, склонные подменять анализ голословными заявлениями. Если оценивать исследование по тому, отвечает ли оно определённой идеологии, тогда окажется утрачена свобода исследования. Нельзя утверждать, что данная проблема полностью преодолена в современной японской социологии.

Вероятные тенденции развития японской социологии в будущем можно сформулировать следующим образом: (1) дальнейшее накопление и совершенствование данных эмпирического исследования; (2) развитие методологии, открывающее путь от эмпирического исследования к построению теории; (3) разработка индигенной общей теории, направляющей эмпирическое исследование, при помощи концептуальной структуры и гипотез; (4) дальнейшее высвобождение из-под излишнего идеологического диктата.


Библиографический список
  1. Арига К. Нихон-но киндайка-ни кансуру сякайгакутэки кэнкю (Социологическое исследование Японии в новейшее время). Токё: Тёсакусю, 1967.
  2. Одака К. Нихон-но кэйэй (Управление предприятием в Японии). Токё: Тюокоронся, 1965.
  3. Хамадзима А. Тайсэй-но сякайгаку (Социология достижений). Токё: Юхикаку, 1964.


Все статьи автора «Ставропольский Юлий Владимирович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: