УДК 34.037

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ МЕРЫ ПРОТИВ АЛКОГОЛИЗМА В XIX-НАЧАЛЕ ХХ В. (ПО МАТЕРИАЛАМ ОЛОНЕЦКОЙ ГУБЕРНИИ)

Пулькин Максим Викторович
Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра Российской академии наук

Аннотация
В статье рассматриваются основные закономерности становления традиций, связанных с алкоголем. Выясняется, что существенную роль в развитии норм и правил употребления спиртного сыграло противостояние новейших законодательных норм и общинных традиций. Выход из создавшейся ситуации виделся в постепенном нарастании государственного контроля над продажей спиртного.

Ключевые слова: алкоголизм, девиантность, закон, Законодательство, империя, крестьяне, крестьянство, полиция, правовое регулирование, преступность, пьянство


ADMINISTRATIVE MEASURES AGAINST ALCOHOLISM IN THE XIX-EARLY XX CENTURY (BASED ON OLONETSK PROVINCE)

Pulkin Maxim Viktorovich
Institute of linguistic, history and literature of Karelian Research Centre

Abstract
The article deals with the basic laws of becoming traditions associated with alcohol. It turns out that a significant role in the development of rules and regulations drinking played a confrontation latest legislation and community traditions. Out of the situation seen in the gradual increase state control over the sale of alcohol.

Keywords: government, Russia


Библиографическая ссылка на статью:
Пулькин М.В. Административные меры против алкоголизма в XIX-начале ХХ в. (по материалам Олонецкой губернии) // Политика, государство и право. 2014. № 6 [Электронный ресурс]. URL: https://politika.snauka.ru/2014/06/1683 (дата обращения: 13.07.2023).

Алкоголизм остается серьезной проблемой, сохраняющейся в российской действительности на протяжении столетий. В то же время полноценная историографическая традиция изучения пьянства отсутствует. Имеющиеся труды рисуют трагическую и загадочную картину автоагрессии огромных коллективов людей на протяжении длительного исторического периода. Так, в начале ХХ века русскими врачами и социологами было проведено несколько больших исследований алкоголизма в России. Пресса громко трубила о «вырождении русского народа» по причине «массовых недородов, алкоголизма, сифилиса». В научном мире во весь голос заговорили о негативных последствиях пьянства, колоссальном ущербе, который приносит алкоголь [1; 2]. Все это существенно повлияло на возможности исследователей. Объективные научные изыскания подменялись продиктованной обществом обязанностью неустанно обличать как торговцев алкоголем, так и самих пьяниц. Другим ограничителем возможностей ученых в данном вопросе становится специфика источников. В имеющихся документах в наибольшей степени освещены негативные стороны пьянства. Положительные моменты: быстрое межличностное сближение в результате застолья с алкоголем, создание праздничного настроения, формирование и поддержание традиций праздников, временный уход от мрачной действительности и иные существенные позитивные факторы, связанные со спиртными напитками, неизбежно и везде плохо документированы и поэтому остаются за рамками научных интересов. Сохраняются и иные препятствия, связанные с исследовательскими предпочтениями. Чаще всего за их рамками остаются неутомимые, рациональные труженики на плодородной ниве алкоголизма. Это продавцы и производители спиртного, являющиеся косвенными виновниками осуществляемых в состоянии опьянения действий, но при этом действующие вполне разумно и трезво, удовлетворяя реально существующий стабильный спрос на алкоголь.

Российская власть всегда сталкивалась с серьезной дилеммой в оценке значения алкоголя для жизни государства. С одной стороны, невозможно игнорировать колоссальный урон, наносимый государственным интересам употреблением алкоголя. Кроме прямого ущерба здоровью значительной части населения, современники событий видели в питейных домах стабильный и с огромным трудом поддающийся контролю источник распространения нежелательных радикальных умонастроений в широких народных массах. Например, в 1880-е годы существеннейшей задачей жандармерии стала борьба против набирающего силу революционного движения. Здесь использовались самые различные методы, постепенно накапливался опыт, изобретались новые способы, внезапно обнаруживались самые неожиданные пути решения проблем. В сентябре 1881 года Департамент полиции разослал начальникам губернских жандармских управлений циркуляр, в котором в качестве главного места распространения революционных идей рассматривались всевозможные питейные заведения. Как говорилось в циркуляре, «злонамеренные лица, именующие себя членами социально-революционной партии», занимаясь «подпольной борьбой с существующим государственным и общественным порядком», сосредоточили свою деятельность, «в видах более тесного сближения с народом, в питейных домах, которые они стараются приобретать в свою пользу». Исходя из этого, Департамент полиции предписывал немедленно «сделать распоряжение об усилении наблюдения за питейными домами и лицами, в них торгующими».

В 1884 году Департамент полиции разослал губернаторам очередной секретный циркуляр, содержащий предписание усилить контроль над торговцами спиртным. В нем, в частности, подчеркивалось, что при настоящих тревожных событиях «на особенной заботливости полицейских начальств» лежит предупреждение и пресечение всяких беспорядков в среде населения. По этой причине министр внутренних дел считал необходимым подчеркнуть особую значимость профилактических мер. Ведь «народный разгул может повлечь за собою возникновение более или менее серьезных от пьянства беспорядков». Тогда «от личного распоряжения гг. губернаторов зависит распоряжение о закрытии питейных заведений на те часы или даже дни, в которые свободная торговля питьями в известной местности признается крайне опасною». Учитывая народные настроения и возможные трагические последствия, эту суровую меру следовало применять с крайней осторожностью. Как говорилось далее в циркуляре, «само собой разумеется, что к подобной мере можно прибегать лишь с самою тщательною осмотрительностью, дабы не вызвать напрасного недовольства в населении».

С другой стороны, торговля алкоголем во все времена являлась серьезным источником государственных доходов. Российское правительство расценивало продажу спиртного как наиболее легко переносимый населением косвенный налоговый сбор [3, с. 19]. В императорской России появился свой собственный рецепт позитивного применения «пьяных» денег. Крестьянские сообщества получили ощутимый, быстрый доход за счет средств, выплачиваемых торговцами спиртным за разрешение продавать алкоголь «на крестьянских землях». Взимание платы осуществлялось на основании высочайше утвержденного 5 мая 1892 года мнения Государственного совета. Сельские общества получили право требовать особую плату за «изъявленное согласие на производство кем-либо питейной продажи на землях общества». Получаемые таким путем суммы следовало «обращать на уплату недоимок в казенные или земские платежи, если таковые числятся за обществом».

На местах немедленно началось внедрение нового благодатного закона в повседневную практику. В соответствии с этими правилами Олонецкое губернское по крестьянским делам присутствие распорядилось «вменить в обязанность волостным старшинам, писарям и сельским старостам, чтобы в составляемых сельскими сходами приговорах об изъявлении согласия на производство питейной торговли за плату, размер этой платы в полной сумме показывался в приговоре». В случае злонамеренного занижения суммы виновные привлекались «к строжайшей законной ответственности». Волостные старшины получили предписание о том, чтобы «плата за производство питейной продажи записывалась по книге мирского капитала особыми статьями». В дальнейшем делопроизводство скрупулезно фиксировало осуществление этих предписаний на практике. Так, в 1895 году крестьяне Каргопольского уезда получили «за разрешение питейной торговли» 2 785 рублей. Деньги были потрачены на разнообразные неотложные потребности сельских обществ, в том числе на церковное благолепие. В 1897 году за счет доходов, полученных с виноторговцев в Вытегорском уезде, устроена мелочная потребительская лавка, приобретены пожарные инструменты для насущных местных нужд [4, с. 85].

Тут же обнаружились серьезные трудности и явные злоупотребления полномочиями. Так, в 1894 году российское министерство финансов обратило внимание на широко распространившиеся нарушения законов. Как говорилось в письме, поступившем в адрес олонецкого губернатора, на вверенной ему территории «замечено стремление к стеснению производства питейной торговли вопреки существующим на сей предмет законоположениям». Так, земские начальники самовольно ограничивают в своих участках число питейных заведений. Они же «определяют, предварительно составления сельскими обществами разрешительных на виноторговлю приговоров, размер платы (всегда чрезмерно высокой) за сии приговоры или делают надписи на самом приговоре о той сумме, которую они определяют в пользу общества, причем бесплатные приговоры земские начальники считают незаконными». Все эти действия министерство финансов считало неправильными. Ведь закон «отнюдь не обязывает сельские общества взимать за разрешительные приговоры плату, а предоставляет им лишь право на взимание таковой». Кроме того, отмечались и иные нарушения закона. Оказалось, что земские начальники «принимают к рассмотрению уже утвержденные бывшими непременными членами крестьянских присутствий приговоры (выданные на 2–3 года), задерживая тем своевременное открытие питейных заведений или произвольно сокращая сроки приговоров, признанных ими самими правильными». Результатом, говорилось далее в документе, стало «значительное увеличение» случаев бесконтрольной торговли вином, «в борьбе с которою акцизный надзор и полиция совершенно бессильны». Исходя из всего сказанного, министерство ходатайствовало о «мерах к пресечению подобных приведенных действий участковых земских начальников Олонецкой губернии, вредно отзывающихся на правильном поступлении государственных доходов». Постепенно в борьбу против незаконной продажи спиртного вовлекались все новые административные структуры.

Выход из рокового противоречия, связанного с высокой доходностью торговли алкоголем, губительным для наиболее работоспособной части населения, виделся в тщательном контроле над продажей спиртного. Существенные обязанности, связанные с регламентацией продажи горячительных напитков, возлагались на полицию. В частности, полицейские урядники обязывались наблюдать за тем, чтобы «продажи в питейных заведениях начиналась не ранее семи часов утра». Исключения позволялось делать только «в табельные и высокоторжественные дни», но «не прежде как по окончании литургии». Режим каждодневной работы торговцев алкоголем также подвергался строгой регламентации. Полицейские инструкции второй половины XIX века требовали, «чтобы питейные заведения закрывались в селениях не позднее десяти часов вечера». В городах и на ярмарках торговлю спиртным следовало прекращать в одиннадцать часов вечера. Полиция надзирала за тем, «чтобы во всех местах продажи питий не было допустимо никакого бесчинства». Стражи порядка «не дозволяли иметь музыку, учреждать увеселительные игры, равно игры в карты или кости или в шашки». Они следили за тем, «чтобы в селениях во время волостных и сельских сходов распивочная продажа не была открываема до окончания оных, чтобы напитки не были продаваемы распивочно малолетним и отнюдь никому в долг, на обмен, в уплату по долговым обязательствам или за работы». Спиртное следовало продавать «всегда за наличные деньги» [5, с. 121].

С нарушителями правил решительно боролась местная полиция, в которой наиболее существенную роль играли урядники. Так, полицейский урядник Кузнецов, получив сведения о том, что один из местных крестьян «производит продажу вина без патента», тотчас прибыл в деревню, где осуществлялись незаконные действия. Здесь он осуществил мероприятия, называемые в современном полицейском обиходе «контрольной закупкой». Полицейский поручил одному из местных крестьян приобрести бутылку водки, которая действительно немедленно была ему продана. Как говорилось далее в отчете об этом мероприятии, «покупку и продажу водки видели наблюдавшие за действиями подосланного покупателя призванные урядником три свидетеля». Составленный протокол, как это всегда бывало в подобных случаях, был передан для дальнейшего разбирательства мировому судье.

Местные традиции, авторитет старших с течением времени более не являлись ограничителями для тех, кто отвергал устоявшиеся порядки. В этом случае свою роль были призваны сыграть «силовые структуры», т.е. местная полиция. Наиболее массовой полицейской должностью в начале ХХ века стали стражники. Согласно закону, они наблюдали за тем, чтобы «все заведения, в коих производится раздробительная продажа крепких напитков, или пива», во время церковных праздников непременно «были заперты и торговля в них не производилась». Стражники обязывались бороться за общественную мораль. Им надлежало «устранять всякие бесстыдные и соединенные с соблазном для других действия на улицах и в публичных местах, например, публичный разврат, пьянство, бесстыдные ругательства». Но и сама местная полиция неизменно фиксировала рост потребления алкоголя, противостоять которому она оказывалась бессильна. Так, из данных обзора Олонецкой губернии за 1906 год вырисовывается следующая картина: «факт развития пьянства в губернии подтверждается отчетами всех исправников, где ими положительно указывается, что пьянство усиливается особенно в среде сельского молодого поколения». Полиция пыталась разобраться в глубинных причинах негативных тенденций, полагая, что корни этого кроются несомненно в некультурности простого народа, затем повлияли на это политические события последнего времени. Эффективность принимаемых мер оказывалась незначительной. Более того, пьянство превратилось в своего рода индикатор праздника, вытесняя прочие существенные стороны праздничной культуры или наполняя их новым содержанием [6, c. 113].

Известно, что началу драки в северорусских деревнях «предшествовало особое поведение, так называемое “прикалывание”, целью которого было «оскорбление и унижение соперника, а также стимулирование собственной агрессивности» [7, с. 198], заметно подкрепленной влиянием алкоголя. Карельские материалы подтверждают эту закономерность. В 1911 году современник событий, скрывшийся за псевдонимом З., описывал внезапные метаморфозы сельских праздников. «Толпа пьяных гуляк с палками, гармонями и недопитыми бутылками в руках, шатаясь, сквернословя и распевая гадкие позорные песни, выходит на середину деревни и сразу овладевает всей территорией праздничной гулянки. Буяны кричат, поют, ругаются, свистят, разом играют на нескольких гармониях разные рулады и сжатыми кулаками расталкивают и разгоняют толпы мирно гуляющих» [8, с. 17]. Вскоре пьяный разгул перерастает в драку. «С диким, нечеловеческим криком набрасывались хулиганы на неожиданных противников, которые в свою очередь не щадили безобразников. Результатом сражения было несколько окровавленных избитых людей, валяющихся на земле» [8, с. 17]. Такое отчаянное положение дел не могло устраивать местных администраторов.

В начале ХХ века в сферу компетенции исправников добавилась борьба против распространения алкоголизма в губернии. Судя по циркуляру олонецкого губернатора М. Зубовского, он, ознакомившись с положением дел, оказался сильно удручен сложившейся ситуацией. Как указывалось в циркуляре, «повсеместно наблюдаемое в России злоупотребление спиртными напитками приняло в Олонецкой губернии характер общественного бедствия». Пьянство «является здесь одною из главных причин физического и нравственного вырождения значительной части некогда крепкого духом и телом населения Прионежского края». Ежедневно к губернатору поступали десятки донесений «о различных преступлениях, возмутительных выходках и несчастных случаях, единственным источником которых является пьянство». Губернатору рисовалась апокалипсическая картина всеобщего повального увлечения алкоголем: «На каждом шагу у нас в городах и селах встречаются люди, пропивающие совесть, здоровье и материальное свое благосостояние». В результате «по общим отзывам и официальным данным, население губернии заметно хиреет, растет нищета и накапливаются недоимки».

Для полиции, как полагал губернатор, здесь открывалось широкое поле деятельности. Губернатор предлагал чинам полиции и земским начальникам «прежде всего обратить особое внимание и направить все свои усилия на искоренение широко развившейся тайной продажи спиртных напитков, которая несомненно в высшей степени способствует усилению пьянства». При этом губернатор вменял в обязанность уездным исправникам «по истечении каждого месяца» доставлять сведения о том, «сколько в их районах и кем именно из чинов полиции составлено и передано акцизному надзору протоколов о нарушениях Устава об акцизных сборах, а равно доносить впоследствии, чем кончились эти дела в судебных местах». С грядущими успехами в деятельности по борьбе с пьянством губернатор тесно увязывал дальнейшую карьеру полицейских чиновников: «Результатами означенной их деятельности и степенью проявленного ими в данной области усердия я буду в значительной мере руководствоваться при решении вопросов о награждении чинов полиции и дальнейшем продвижении их по службе». Офицерам полиции (исправникам) следовало побуждать к более активной борьбе c незаконной торговлей алкоголем всех многочисленных деятелей сельского самоуправления. Полицейскому начальству следовало «самым настойчивым образом требовать от волостных старшин и сельских старост, чтобы они оказывали уездной полиции всяческое содействие в деле борьбы с так называемым корчемством». В случае непринятия ими «должных мер против лиц, которые с их ведома занимаются тайною продажей крепких напитков», старшин и старост следовало привлекать к ответственности «за преступное бездействие власти».

Исправникам надлежало внимательно следить за поведением самих борцов против алкоголя. К их нравственному облику предъявлялись особые требования. Ведь «вполне добросовестного исполнения обязанностей можно ожидать только от людей, ведущих трезвый образ жизни». Исходя из этого простого постулата, «те чины полиции и сельские должностные лица, которые сами злоупотребляют спиртными напитками, должны беспощадно изгоняться как элемент негодный и не внушающий доверия». Далее губернатор обращал внимание полиции на соблюдение ряда норм, выполнение которых могло существенно улучшить борьбу против распространения алкоголя. В частности, полиции предписывалось следить за тем, чтобы в пивных лавках не продавали водку и спирт. Повторяя и конкретизируя ранее изданные постановления, губернатор предписывал запретить во всех питейных заведениях «продавать распивочно водку и другие крепкие напитки малолетним и видимо пьяным, а также допускать покупателей напиваться до беспамятства». Следовало пресекать попытки покупателей спиртного приобретать алкоголь в обмен на вещи и продукты. Здесь же «воспрещены всякие игры, бесчинства, сборища публичных женщин и тому подобные злоупотребления против общественной нравственности». Полиции следовало неуклонно пресекать торговлю крепкими спиртными напитками «во время волостных и сельских сходов и разбирательства дел в волостных судах». Полное закрытие казенных винных лавок разрешалось на основании мирских приговоров, в порядке исключения, «но для этого необходимо, чтобы об этом ходатайствовало именно то селение, где данная лавка находится».

В целом можно сказать, что алкоголь и «питейная» культура не только тесно связаны, но и жестко противостоят друг другу. Незамысловатое химическое соединение, называемое в современной литературе алкоголем, несет существенные психофизиологические проблемы для представителя рода homo sapiens. Несколько иная ситуация связана с алкогольной культурой, которая обещает человеку исполнение наиболее заветных желаний, резкий рост могущества и влияния. Человек осуществляет все перечисленные важные для него экзистенциальные потребности на короткое время, расплачиваясь за это возникновением серьезных и многообразных проблем как духовного, так и физиологического характера. Имеются и социально-психологические аспекты данной проблемы, связанные с деструктивной ролью алкоголизма [9, с. 85]. Наиболее существенным сюжетом становится воздействие крестьянской общины, сдерживающей как эгоистические, так и агрессивные черты поведения человека, связанные с самыми древними пластами сознания. Последние, как правило, оказываются недоступны для непосредственного выявления, наблюдения и осмысления, но отчетливо проявляются под воздействием алкоголя. Крестьянский коллектив позволял личности немного расслабиться, удовлетворить не насыщаемую в обыденной жизни потребность в алкоголе только в отмеченные сакральным статусом моменты праздников. Городской уклад жизни позволил архаическим чертам психики в полной мере реализоваться, предоставляя им широкий простор. В качестве подспорья в этом процессе выступала рациональная, хорошо организованная и приносящая существенные прибыли торговля алкоголем.


Библиографический список
  1. Бехтерев В.М. Алкоголизм и борьба с ним. Л., 1927. 156 с.
  2. Михайлов И.В. Алкоголизм и разврат. М., 1900. 128 с.
  3. Такала И.Р. «Веселие Руси». История алкогольной проблемы в России. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. 362 с.
  4. Обзор Олонецкой губернии за 1907 год. Петрозаводск, 1908. 138 с.
  5. История полиции России. Исторический очерк и основные документы. М.: Академический проект, 2001. 236 с.
  6. Пулькин М.В. Алкоголь и традиционная культура в XVIII–начале ХХ в. (по материалам Олонецкой губернии) // Традиционная культура. 2012. № 2. С. 112–121.
  7. Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра в жизни севернорусского крестьянина (XIX–ХХ в.). М.: Индрик, 2004. 920 с.
  8. З. Хулиганство. Из деревенских наблюдений // Вестник Олонецкого губернского земства. 1911. № 20. С. 17–18.
  9. Пулькин М.В. Девиантное поведение в XVIII–начале ХХ в. (по материалам Олонецкой губернии) // Культурно-историческая психология. М., 2008. № 2. С. 84–90.


Все статьи автора «Пулькин Максим Викторович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: