УДК 94(470)

МУСУЛЬМАНЕ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ И ВЛАСТЬ В 1950-1980-Е ГГ.

Мебадури София Зурабовна1, Королев Алексей Александрович1, Королева Лариса Александровна1
1Пензенский государственный университет архитектуры и строительства

Аннотация
В статье анализируются основные параметры контингента последователей мусульманского культа татарского населения Среднего Поволжья, их активность, эволюцию взаимоотношений с властью в 1950-1980-е гг.

Ключевые слова: Ислам, Среднее Поволжье, СССР


MUSLIMS OF CENTRAL VOLGA AREA AND THE POWER IN THE 1950-1980TH.

Mebaduri Sofia Zurabovna1, Korolev Alexey Aleksandrovich1, Koroleva Larisa Aleksandrovna1
1Penza state university of architecture and construction

Abstract
In article are analyzed key parameters of the contingent of followers of a Muslim cult of the Tatar population of Central Volga area, their activity, evolution of relationship with the power in the 1950-1980th.

Keywords: Central Volga area, Islam, USSR


Библиографическая ссылка на статью:
Мебадури С.З., Королев А.А., Королева Л.А. Мусульмане Среднего Поволжья и власть в 1950-1980-е гг. // Политика, государство и право. 2014. № 11 [Электронный ресурс]. URL: https://politika.snauka.ru/2014/11/2035 (дата обращения: 13.07.2023).

В Татарской АССР мусульманский культ исповедовало около 45-52% жителей. В Пензенской, Ульяновской, Самарской (Куйбышевской) областях по количеству верующих ислам шел за православием. В Ульяновской области татары составляли около 12% всего населения региона.

В Татарской АССР к1956 г. количество зарегистрированных мусульманских объединений сократилось до 14, к1961 г. – до 11, в свою очередь, число мусульманских религиозных общин, действовавших неофициально, увеличилось до 52 [1. Л. 43, 101; 2. Л. 6]. Уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров Татарской АССР Ф.С. Мангуткин подчеркивал, что необходимо учитывать «особенности Татарской республики, где преобладает мусульманский культ,.. и большое распространение имеют неофициальные общества» [2. Л. 15]. Так, в ходе единовременного учета в1961 г. было выявлено 646 неофициально действующих религиозных групп, основная доля которых приходилась на мусульманские [2. Л. 166]. В Пензенской области к середине 1960-х гг. действовало официальных 13 обществ, численностью до 3500-4000 чел. верующих и 22 незарегистрированных  общины [3. Л. 545]. В Ульяновской области насчитывалось 10 официальных мусульманских обществ и 35 незарегистрированных религиозных объединения [4. Л. 7]. В Куйбышевской области в1958 г. действовало 20 зарегистрированных общин в1958 г., кроме того, насчитывалось 7 незарегистрированных групп верующих с численностью до 3000 чел.; к1963 г. число зарегистрированных обществ сократилось до 14, тогда как незарегистрированных стало 18 [5. Л. 7; 6. Л. 77, 151; 7. Л. 26]. Уполномоченный по Куйбышевской области замечал в связи с этим, что незарегистрированные мусульманские объединения «в некотором отношении … находятся в более выгодном положении по сравнению с зарегистрированными обществами, так как действуют по существу без всякого контроля» [7. Л. 11].

Реального сокращения мусульманских обществ, несмотря на меньшие цифры, не происходило, поскольку просто возрастало количество «нелегальных» объединений.

Основной состав мусульман – пожилые и старые (от 55 лет и старше) женщины и мужчины, в большинстве своем, крестьяне-колхозники. Уполномоченный по Куйбышевской области К.Ф. Работалов подчеркивал, что верующими, в основном, являются колхозники, крестьяне-единоличники, частично рабочие [8. Л. 2]. Уполномоченному Совета по делам религиозных культов по Татарской АССР постоянно докладывали представители власти с мест: «Религиозные обряды среди татарского населения соблюдают преимущественно старики и старухи, а татарская молодежь подавляющим большинством религиозные обряды не соблюдает» [9. Л. 28]. По сведениям уполномоченного Совета по Ульяновской области С.М. Агафонова, около 70% мусульман составляли верующие мужчины старше 60 лет [10. Л. 14].

Действия мусульман-стариков отличались особой настойчивостью и многообразием и часто выходили за рамки дозволенного государством. Так, сельчане Средней Елюзани Городищенского района Пензенской области в1958 г. самостоятельно, без согласования с уполномоченным Совета, провели капитальный ремонт пустующего мечетного здания и стали добиваться его открытия. Причем, капитальные ремонтные работы проводились с ведома бывшего председателя сельсовета Г.А. Дашкина, директора совхоза Х.Р. Исляева, секретаря парткома совхоза Р.К. Агишева. Незаконные действия верующих были прекращены только при вмешательстве областных органов власти. Во время приема мухтасиба Я.С. Юсупова уполномоченным Совета по делам религиозных культов по Пензенской области ему было заявлено, что облисполком открытие второй мечети в селе не разрешит, поскольку в нем нет необходимости. Затем прозвучало, что «если религиозная община будет и в дальнейшем допускать самоуправленческие действия и пытаться самовольно занять пустующее здание мечети, то будет решен вопрос о закрытии и действующей мечети в этом селе, так как религиозная община нарушает установленный законом порядок ее деятельности» [11. Л. 51-52]. После такого предупреждения Я.С. Юсупов лично выехал в село, провел встречу с верующими и заверил местные власти, что из данного села ходатайств об открытии второй  мечети  больше  поступать  не  будет. Однако в1972 г. после объединения двух колхозов в один «Елюзанский» активность верующих мусульман начала проявляться с большей силой. 348 верующих направили в Совет ходатайство об открытии в с. Средняя Елюзань еще одной мечети. В1974 г. в «Пензенскую правду» пришло послание «от престарелых инвалидов Отечественной войны»: «Мы с просьбой обратились в Москву открыть мечеть, так как тяжело ходящим старикам…  Но с каким правом  городищенский райисполком отказал? …Немного, год или два-три, потом жизнь наша сама по себе кончится. Или нам обратиться к товарищу Ермину, как нашему депутату?» [12. Л. 95]. Хотя на каждое обращение давались аргументированные и убедительные отказы от властных структур, поток ходатайств не прекращался. Заявление от Н.Я. Бараева и Ш.С. Бахтеева (№ 745/1 от 3 октября1974 г.) и коллективное письмо от 22 верующих были направлены в ЦК КПСС, лично Л.И. Брежневу. Поскольку предыдущая практика прошений не возымела действия, то в посланиях начали звучать другие «сюжеты». Верующие обвиняли власти в том, что последние поверхностно подходят к вопросу, не вникают в ситуацию: «Уважаемые члены Политбюро ЦК КПСС! …Среди  нас возрастает страсть к чистоте и гигиеничности проведения исламского вероисповедания, не меркнет, а, напротив, все более усиливается желание достигнуть цели, несмотря на незаконно проводимые сельским советом денежные взыскания». Под  «денежными взысканиями подразумевались штрафы 100 руб. и 120 руб. за обращения об открытии еще одной мечети, взимавшиеся местным председателем сельсовета. «Вы чересчур передоверяете местному руководству, а последнее … богохульникам и стяжателям. Примером этого служит наш мулла из ныне действующей мечети. Он, «проповедник, святой гражданственности», Х.Х. Кызылов умеет ловчить перед кем угодно и так, как ему выгодно…». В письме указывалось, что Х.Х. Кызылов предоставил во время Великой Отечественной войны фиктивные справки об инвалидности, вследствие чего не подлежал призыву. Противодействие Х.Х. Кызылова открытию второй мечети авторы объясняли следующим образом: «Интересы денежного мешка и вдвое большей полноты ему, этому «священнослужителю», дороже и выгоднее истинной веры» [12. Л. 102-104]. Несмотря на многочисленные ходатайства, вторая мечеть в с. Средняя Елюзань не была открыта. В1974 г. мечетное здание было занято под склад минеральных удобрений. Однако вскоре, весной1975 г., по указанию руководства совхоза удобрения были вывезены на поля, и культовое здание вновь оказалось свободным. Таким образом, вновь были созданы условия, провоцирующие верующих ходатайствовать об открытии мечети. В помещении верующие собственными силами сделали ремонт. Руководству совхоза «Елюзанский» было рекомендовано использовать здание для склада под совхозные материалы. Секретарь парткома совхоза Р.К. Агишев в декабре1975 г. информировал район и область об организации в здании склада для хранения запчастей от сельхозмашин. Однако, как выяснилось в ходе проверки, данное сообщение было ложным, и здание мечети оставалось пустым. Более того, верующие продолжали его ремонтировать и уже провели новую электропроводку [13. Л. 124; 14. Л. 47]. Временно исполнявший обязанности директора совхоза «Елюзанский» И.Ф. Тугушев откровенно заявил, что невозможно занять под склад пустующее здание мечети из-за того, что рабочие просто отказываются выполнять распоряжения  совхозного руководства [15. Л. 67].

Что касается женщин-татарок, как считал уполномоченный Совета по Пензенской области, «феодально-байские» обычаи в отношении женщин были очень сильны [16. Л. 412; 35]. В Куйбышевской области, по замечанию уполномоченного Совета П.И. Алексина, женщина-татарка не имела права участвовать в похоронах своих близких, посещать мечеть могли только девушки до 14 лет или женщины старше 60; во многих населенных пунктах Шенталинского района сохранились еще и такие старые традиции, что при встречах мужчин с женщинами или девушками-татарками, в лучшем случае женщины отворачиваются, а в отдельных случаях женщины закрывают свое лицо»; во время урока ученицы вынуждены были стоять у доски вполоборота к учителю, чтобы не показывать полностью своего лица, «женщина верующих татар … ест оставшуюся пищу после мужчины» [6. Л. 166-167; 17. Л. 24-25]; в ауле «Сталинский Дром» Богдановского сельского совета Куйбышевского района исполнялся обычай уплаты калыма за невесту, в с. Мочалеевке Похвистневского района Куйбышевской области даже в1963 г. был зафиксирован случай попытки похищения невесты [6. Л. 166; 7. Л. 10]. Поскольку женщинам запрещалось посещение мечети, они собирались в частных домах моления осуществляли «чтеры Корана», т.е. более грамотные женщины (это было распространено в Куйбышевской области) [18. Л. 65].

Власти Среднего Поволжья, пытаясь исправить ситуацию и ратуя за женское равноправие, нацеливали местных активистов на усиление внимания к этой проблеме, при этом обращалось внимание на тот момент, чтобы лекторами выступали женщины-татарки. Исходя из данных посылов, в1975 г.  в с. Старый Сантимир Ульяновской области были проведены устный журнал «Женщина и религия» (Х.Х. Галиева), лекции – «Отношение мусульманской религии к женщине» (Х.Х. Галиева), «Положение женщины в царской России» (Ж.Ф. Абдрахманова), «Женщина в Советском Союзе – мать, друг, товарищ, общественный работник и борец за мир» (С.Г. Амирова) [19. Л. 67]. ой религии к женщине”оведены устный журнал “ие на тот момент, чтобы лекторами выступали женщины-татарки.

Р.М. Мухаметшин весьма резко утверждает, что «в условиях массовой атеизации ислам полностью утрачивает свое значение социокультурного комплекса и существует только как форма соблюдения определенных религиозных обрядов. Ислам переместился на бытовой и обрядовый уровень» [20. С. 27]. Социологические исследования1980 г., проводившиеся в Татарской АССР, свидетельствовали, что свыше 43% респондентов связывали свою принадлежность к исламу с исполнением обрядов [21. С. 123]. Самыми распространенными обрядами у средне-волжских мусульман были отпевание, религиозное бракосочетание, наречение имени, обрезание. В сельской местности уровень обрядовой религиозности был значительно выше, чем в городах.

По сообщениям уполномоченных из регионов Среднего Поволжья, религиозная обрядность мусульман там, как и по всему Советскому Союзу, была достаточно высокой [22. Л. 10; 15. Л. 58; 16. Л. 56]. Уполномоченный по Пензенской области С.Д. Горбачев особо подчеркивал, что в тех мусульманских населенных пунктах, которые поддерживали между собой «тесную экономическую связь, обрядность является наиболее устойчивой и высокой» [3. Л. 162]. Посещения молитвенных собраний верующими области и отправления общественных намазов в праздники среди татарского населения были весьма многочисленны – до 10000-12000 чел., о чем постоянно докладывали в столицу уполномоченные Среднего Поволжья [2. Л. 168-172; 3. Л. 52, 162-163, 204-343, 570; 6. Л. 74-78; 4. Л. 7]. Уполномоченный по Куйбышевской области откровенно докладывал в центр: «Все верующие татарского населения свято соблюдают пост – Ураза от стариков до детей школьного и дошкольного возраста» [6. Л. 165].

В обычные дни мечети посещало не много верующих (до 44 человек); по пятничным дням – до 850 чел.; в дни религиозных праздников «Ураза-Байрам» и «Курбан-байрам» – до 4500 чел., из них 300-400 – женщины [9. Л. 65; 3. Л. 161, 163, 209]. Аналогично ситуация складывалась и в других регионах Среднего Поволжья.

Начиная с 1950-х гг. в  связи с изменением вектора государственно-религиозной политики уполномоченными Совета по делам религиозных культов и республиканскими и областными исполкомами председателям райисполкомов татарских сел направлялись закрытые письма, обязывавшие активизировать проведение практических культурно-просветительских мероприятий именно в дни мусульманских праздников, принимать активные меры по снижению религиозности населения, учитывать всех совершавших обряды и т.п. [3. Л. 569-611; 23. Л. 212-228; 24. Л. 27-36]. Как следствие, начинает распространяться практика (особенно в Куйбышевской области) приглашения для совершения обрядов бракосочетания и наречения имени не мулл, а обычных верующих или стариков-бабаев с тем, чтобы это не стало достоянием гласности, те «действовали попеременно, с тем, чтобы избежать ответственности и налогового обложения» [25. Л. 89; 26. Л. 25].

На местах в конце 1950 – начале 1960-х гг. отмечалась тенденция более активного участия молодежи в службах. В дни особо почитавшихся праздников в сельской местности Пензенской, Куйбышевской и Ульяновской областей в мечетях бывали молодые люди 17-35 лет [3. Л. 52, 108, 162; 6. Л. 165; 27. Л. 188]. Молодые люди, как беспартийные, так и комсомольцы, и коммунисты, под влиянием авторитета старших родственников и односельчан участвовали в молениях и старались исполнять установленные обряды. С детства верующему внушалось, что мусульманин, прежде всего, должен исполнять обязанности, которые Аллах предписал человеку, т.е. совершать намаз, соблюдать пост и т.д. Несмотря на все «победоносные» сводки о снижении уровня религиозности, особо конъюнктурными в данном отношении были сведения из Татарской АССР, сам уполномоченный Совета по делам религий при Совете Министров по Татарской АССР И.А. Михалев вынужден был констатировать в информационной сводке «О влиянии религии на детей и молодежь» (для служебного пользования), что «только по трем видам обрядов: крещение (наречение имени), венчание (никях), отпевание умерших за1980 г. в контакт со служителями культов вступало не менее 76 тыс. чел.», имея в виду молодых людей [28. Л. 40]. Уполномоченный Совета по делам религий по Ульяновской области С.М. Агафонов фиксировал в отчетах, что в праздничные дни в мечети г. Ульяновска в конце службы дети 6-8 лет собирали денежные подаяния от верующих [27. Л. 188]. В с. Новое Мансуркино Похвистневского района Куйбышевской области в на вечерних молитвенных собраниях присутствовало «много детей-учеников в возрасте от 8 до 14 лет, в большинстве своем ученицы-девочки» [6. Л. 165]. Куйбышевский уполномоченный отмечал, что в дни мусульманских праздников учащиеся приходят в школу в приподнятом настроении, празднично одетыми, при этом он здраво замечал, что «большинство из них, несомненно, далеко стоят от веры, Корана не знают, но стремятся подражать старшим» [29. Л. 9].

Следует отметить, что с 1950-х гг. молодежь на территории всего Советского Союза начала проявлять интерес к религиозному образованию. Значительную работу в данном направлении проводили местные имамы, заблаговременно объявлявшие о приеме в медресе и готовившие к поступлению желавших учиться юношей. Кроме высоких духовных побуждений к поступлению в духовные учебные заведения молодых мужчин побуждали и вполне прагматичные расчеты. Так, служители культа в любом татарском селе в исследуемый и современный периоды представляли собой наиболее состоятельные и уважаемые круги.

Мусульманские нормы, пускай даже в виде традиции и привычки, оказывали значительное влияние на поведение людей в повседневной жизни. Так, часто в дни религиозных празднований и по пятницам верующие не выходили на работу. Со второй половины 1960-х гг. случаи уклонения населения от выхода на работу по религиозным мотивам, в том числе и в дни религиозных праздников, в Среднем Поволжье практически прекратились.

Порой верующие действовали более активно, чем священнослужители. Например, в с. Кобылкино (Пензенская область) в1964 г. «сторонники ислама пытались придать религиозный характер существовавшему народному обычаю ежегодно устраивать народные гуляния, посвященные проводам весны» [30. Л. 281]. Обычно празднования проводились после окончания весеннего сева и сопровождались массовым выходом населения села, особенно молодежи, в лес, где устраивались танцы, игры и т.д. Мусульмане предприняли попытку во время гуляний провести молебствие о дожде и урожае («кляу»), хотя по вероучению не допускается совмещение увеселений с исполнением обрядов. Но мулла Х.Х. Кудряков не согласился, потому что это противоречит советскому законодательству. Верующие все равно провели задуманное, пригласив «бродячего» муллу [31. Л. 51-52]. В1958 г. мусульмане с. Новое Мансуркино Похвистневского района Куйбышевской области по собственной инициативе собрали всех членов религиозного общества и сфотографировались, хотя власти не приветствовали это. Правда, председатель исполкома сельсовета изъял у фотографа все снимки [6. Л. 177].

В конце 1970-х гг. верующие Татарской АССР начали активно ходатайствовать об увеличении количества экземпляров Корана и мусульманского календаря, направляемого в мечети. Муфтий ДУМЕС А.Н. Исаев, только что избранный, в беседе с уполномоченным Совета по делам религий по Татарской АССР заявил, что нет необходимости увеличивать тираж, поскольку «основной актив мечетей уже имеет Коран, а для других приобретение Корана преследует иные, не имеющие отношения к религии, цели» [32. Л. 24]. Иногда случались и довольно «курьезные» ситуации, связанные с желанием приобрести Коран в личное пользование. Так, 7 декабря 1971 г. к начальнику отдела Министерства внутренних дел ТАССР М.Ф Горскому поступил следующий документ: «12 ноября 1971 г. в Казанскую мечеть пришел гр. Абдрахманов Рахмат, который обратился к руководству мечети с просьбой совершить «хатм-коран» (чтение Корана духовенством мечети в дни мусульманского поста – уразы) на его родственников, которые жертвуют каждый следующие суммы:

сам лично – Абдрахманов Р. – 100 рублей, за Саидова Самата, Тавакал Халимова, Мирзамина Ризуева, Карамудина Жамагова, Сафу Акобирова, Амиршу Даларова по 50 рублей за каждого. Всего в кассу мечети – 400 рублей. На эту сумму мечеть ему выписала – соответствующие квитанции. 19 ноября – день уразы-байрама гражданин Абдрахманов Рахмат прибыл вновь в мечеть и просит, чтобы ему выдали Кораны, за которые он заплатил деньги. Таким путем было выяснено, что Абдрахманов Р. спутал, что мечеть принимает деньги не для продажи книг Корана населению, а оказывается как пожертвование от населения. Эта ошибка в расчете весьма обеску­ражила этого незадачливого скупщика книг Корана. Поэтому он стал просить вернуть ему его деньги. Руководство мечети на это ему ответило, что мы должны уточнить, кто вы такой, и почему требуете деньги от них. При этом предложило подать заявление по этой просьбе.

Сегодня, – 7 декабря 1971 г. гр. Абдрахманов Рахмат был у нас на приеме с той же просьбой о возврате денег из кассы мечети. В ходе беседы установлено, что он не предъявляет паспорт, а пока­зал военный билет и справку о месте работы. Из этих документов видно, что гр. Абдрахманов Р., 1943 г. рождения взят на воинский учет центральным РВК г. Душанбе в марте 1969 г., домашний адрес с его слов – г. Душанбе, Маяковского 22, кв. 6, постоянное место работы не сообщает. По его справке, которую он показал, работает якобы бригадиром-вербовщиком Кировского хлопкозавода (г. Кировское, Кировского района Сырдарьинскогой обл. Узбек. ССР).

На вопрос о том, что делает в Татарской АССР, фактически ответ не дает, где проживает в Татарии, также не отвечает.

Нами предложено гр. Абдрахманову Р. представить заявление, в котором указать место работы и точный домашний адрес и сообщить, что просит не только на себя, но и на всех указанных им по спис­ку лиц вернуть деньги мечетью. Это заявление должно быть завере­но по месту жительства в местном Совете» [33. Л. 30]. В конечном итоге, после длительных разбирательств, Р. Абдрахманов, как выяснилось, бригадир-вербовщик Кировского хлопко-чистильного завода, написал председателю мечети г. Казани Г. Бамгуллину заявление: «В виду неимения книг «Курган», прошу мне вернуть начисленные вам сумму денег 400 рублей (четыреста руб.)», после чего ему готовы были вернуть данную сумму.

Таким образом, мусульмане Среднего Поволжья, люди всех возрастов, но, главным образом, преклонных лет, жители сел, почти полностью соблюдали исламские обряды и праздники и чтили религиозные традиции [34].


Библиографический список
  1. НА РТ. Ф. Р-873. Оп. 1. Д. 7.
  2. НА РТ. Ф. Р-873. Оп. 1. Д. 11.
  3. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 1.
  4. ГАУО. Ф. Р-3705. Оп. 1. Д. 55.
  5. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 5.
  6. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 30.
  7. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 41.
  8. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 3.
  9. НА РТ. Ф. Р-872. Оп. 1. Д. 4.
  10. ГАУО. Ф. Р-3705. Оп. 1. Д. 84.
  11. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 28.
  12. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 63.
  13. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 87.
  14. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 91-а.
  15. ГАПО. Ф. Р-148. Оп. 1. Д. 5235.
  16. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 49.
  17. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 26.
  18. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 37.
  19. ГАУО. Ф. Р-3705. Оп. 1. Д. 125.
  20. Мухаметшин Р.М. Ислам в Татарстане.  М.: Логос, 2007.
  21. Татары и Татарстан: Справочник. Казань: Татарское кн. изд-во, 1993.
  22. ГАПО. Ф. Р-148. Оп. 1. Д. 5218.
  23. НА РТ. Ф. Р-873. Оп. 1. Д. 14.
  24. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 15.
  25. ГАСО. Ф. 4089. Оп. 1. Д. 11.
  26. ГАСО. Ф. 4089. Оп. 1. Д. 39.
  27. ГАУО. Ф. Р-3705. Оп. 1. Д. 96.
  28. НА РТ. Ф. Р-873. Оп. 1. Д. 105.
  29. ГАСО. Ф. Р-4089. Оп. 1. Д. 13.
  30. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 46.
  31. ГАПО. Ф. Р-2392. Оп. 1. Д. 41.
  32. НА РТ. Ф. Р-873.  Оп. 1. Д. 93.
  33. НА РТ. Ф. Р-873. Оп. 1. Д. 136.
  34. Королева Л.А., Королев А.А. Татары-мусульмане Пензенской области: взгляд в советское прошлое (1940-1980-е гг.) //Антропологический форум. СПб., 2008. № 9. С. 299-308.
  35. Королева Л. А., Королев А. А. Российская мусульманка-татарка: из советского прошлого, 1940-1980-е гг. (По материалам Среднего Поволжья) // Женщина в российском обществе. 2010. № 2. С. 9-13.


Все статьи автора «Королева Лариса Александровна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: