Бесспорно, идею преодоления людьми межнациональных и культурных противоречий в пользу всеобщего братского единения, саму по себе вряд ли можно назвать отрицательной. Единое человечество, объединенное универсальной для всех системой ценностей и, как следствие этого, свободное от межнациональных войн, «гонок вооружений», взаимной многовековой ненависти целых народов,- кто из нас ни разу не задумывался о таком будущем, не желал его, не искал путей его достижения? Справедливости ради стоит отметить, что европейцы, с их стремлением к интенсивной деятельности по освоению новых территорий, задумывались об этой идее чаще представителей других народов и предпринимали более решительные шаги в ее сторону.
К сожалению, проникнуться идеей «мира во всем мире» гораздо легче, чем реализовать ее на практике. Империя Александра Македонского, Карла Великого, Наполеона Бонапарта, Адольфа Гитлера, это ли не попытки утвердить триумф данной идеи в общечеловеческих масштабах? За все эти попытки многие народы заплатили огромную цену, измеряемую в сотнях миллионов искалеченных судеб, загубленных человеческих жизней. Одни сверхдержавы рушились, на их место приходили другие, но и они рушились, а светлая мечта человечества так и оставалась только лишь мечтой. Но хуже всего то, что этой мечтой каждый новый народ, претендующий на мировое господство, пытался оправдать насилие, чинимое другим народам.
Несмотря на это, некоторые государства продолжают упорно добиваться поставленной цели все теми же средствами. Ярким примером является современная внешняя политика Соединенных Штатов Америки: государства, образовавшегося в результате колониальной деятельности европейцев, сопровождавшейся практически полным истреблением коренного населения Северной Америки. С легкой руки «нового гегемона» в 21 веке демократические ценности провозглашаются базовыми и общечеловеческими. Государства, политико-правовая надстройка которых, по мнению штатов, состоит из этих ценностей, провозглашаются цивилизованными, стремящимися к миру. Остальные государства провозглашаются отсталыми и агрессивными [1]. Каждое такое «отсталое государство» западная информационная машина представляет чуть ли не Левиафаном, держащим в беспробудном страхе целые народы, оказавшиеся в его ненасытном чреве и постоянно мечтающих об освобождении из-под гнета своего злого повелителя [2]. Подобный подход неуважительного отношения к чужим культурным устоям, характерен не только для Соединенных Штатов Америки, но и для европейской цивилизации в целом. Никогда европейцы не приходили в другие страны исключительно с мирной целью. Индия, Китай, Япония, Мексика, Австралия, ЮАР, Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия: вот лишь малая часть списка тех стран, которые в то или иное время подвергались насильственному приобщению к «истинным благам» европейского прогресса.
В этой связи возникает резонный вопрос: так ли все на самом деле, как это утверждают западные идеологи и пропагандисты, де-факто провозглашающие европейскую культуру наиболее совершенной из когда-либо существовавших, а своей вселенской миссией, избравшие стремление огнем и мечом нести «свет истины», сбившимся с праведного пути «варварам»? Этот вопрос для многих русских эмигрантов, в годы революции, оказавшихся в эпицентре «европейского мира», стоял особенно остро. Свидетельство тому: деятельность евразийского движения, видным представителем которого является князь Николай Сергеевич Трубецкой.
Николая Сергеевича без сомнения можно назвать человеком, стоявшим у самых истоков евразийства. Именно с выходом одной из его книг, под названием «Европа и человечество», связано образование евразийской группы, в дальнейшем переросшей в более масштабное движение [3]. Без сомнения, эта книга как раз и задала общую направленность будущей творческой деятельности евразийцев, усматривавших крах «русского мира» не столько в идеологии большевизма или деятельности лиц, эту идеологию исповедовавших, сколько в разрушительном влиянии западной культуры, частным проявлением которой выступал марксизм. В своей книге Николай Сергеевич ставит пять предельно острых и бескомпромиссных вопросов: 1) можно ли объективно доказать, что культура романогерманцев (европейцев) совершеннее всех прочих культур, ныне существующих или когда-либо существовавших на земле? 2) Возможно ли полное приобщение одного народа к культуре, выработанной другим народом? 3) Является ли приобщение к европейской культуре (если такое приобщение возможно) благом или злом? 4) Является ли всеобщая европеизация неизбежной? 5) Как бороться с отрицательными последствиями европеизации?
Отвечая на первый вопрос, Николай Сергеевич предлагает читателям вместе с ним допустить, что культура европейцев совершеннее всех прочих культур, ныне существующих или когда-либо существовавших. Для того, чтобы данное утверждение перестало быть голословным, под него необходимо подвести соответствующее научное обоснование. В основе данного обоснования лежит представление о том, что история человеческого рода развивается по единому пути мирового прогресса. При этом данный путь мыслится как прямая линия, в ходе прохождения которой «отдельные народы останавливались на разных точках ее и продолжают и сейчас стоять на этих точках, как бы топчась на месте, в то время, как другие народы успели продвинуться несколько дальше, остановившись и «топчась» на следующей точке, и т.д. В результате, окинув взглядом общую картину ныне существующего человечества, мы можем увидеть всю эволюцию, ибо на каждом этапе пути, пройденного человечеством, и сейчас стоит какой-нибудь застрявший народ» [4]. Но для того, чтобы данная картина мирового прогресса была объективной, Николай Сергеевич резонно замечает, что мы должны, по крайней мере знать, где начинается и где заканчивается мировой прогресс, какие цивилизации были до нас, а какие будут после? К сожалению, даже современная наука неспособна дать однозначного ответа на эти вопросы. Таким образом, если господствующее в европейской культуре представление об эволюции все же является верным, то восстановить подлинную картину такой эволюции не представляется возможным. Вполне очевидно, что данная «эволюционная лестница культур» была построена европейцами исходя из их эгоцентристской психологии. Своя собственная культура в глазах европейцев является наиболее совершенной и именно свою собственную культуру европейцы неизменно делают тем критерием, который служит для деления всех стран на развитые и отсталые. Сама по себе европейская культура прошла долгий путь развития, но на всех этапах своей эволюции европейцы исходили из эгоистического тезиса о своем превосходстве над иными народами. При этом «тот факт, что эпитет «первобытная» прилагается европейскими учеными как к культуре древнейших предков романогерманцев, так и к культуре современных эскимосов и кафров, еще не свидетельствует о том, чтобы все эти культуры были тождественны между собой, а лишь о том, что все они одинаково непохожи на современную европейскую цивилизацию»[5]. Второй по значимости аргумент состоит в том, что европейская культура якобы сложнее культуры дикаря, но, по мнению Николая Сергеевича, сложность или упрощенность культуры вряд ли можно назвать объективным критерием, поскольку при более внимательном рассмотрении, многие стороны культур других народов более развиты, чем у самих европейцев. Однако в этом случае, такого рода усложнения европейцы неизменно объявляют неудобными для повседневной жизни и потому отсталыми. Таким образом, на первый вопрос дается однозначно отрицательный ответ.
Отвечая на второй вопрос, Николай Сергеевич справедливо отмечает, что развитие культуры любого народа является непрерывным процессом. Этот процесс может осуществляться, в том числе путем подражания другим культурам. Но если такого рода подражание приобретает абсолютный характер, то народ, избравший подобный путь развития, всегда будет пребывать в состоянии отстающего и менее развитого, поскольку всегда будет находиться в роли «догоняющего» другого народа, который, в силу своего собственного непрерывного развития, будет разрабатывать все больше культурных новшеств, подлежащих дополнительному осмыслению и принятию. Из этого следует, что полное приобщение к культуре другого народа без антропологического смешения c ним невозможно в принципе.
Ответ на третий вопрос не столь однозначен. Безусловно, европейцы имеют богатейшее культурное наследие, многие элементы которого стали уже достоянием всего человечества. Между тем, отрицательные результаты европеизации явственно прослеживаются при изучении ответов на два предыдущих вопроса. Глобальное подражательство в конечном итоге будет выгодно скорее тому народу, культуру которого копируют, поскольку именно этот народ станет «законодателем мод», самостоятельно определяющим для других народов, что хорошо, а что плохо. В случае злоупотребления гегемона, принадлежащим ему влиянием, народ, который поддастся соблазну культурной интеграции, окажется беззащитным перед своим кумиром, и будет караться им за любые серьезные попытки нарушить, навязываемые ему извне «нормы должного поведения». Кроме того, «одним из самых тяжелых последствий европеизации является уничтожение национального единства, расчленение национального тела европеизированного народа» [6]. Это особенно опасно ввиду того, что одной из важнейших функций любого государства является нивелирование социальных противоречий и конфликтов. В условиях отсутствия национального единства, добиться эффективного осуществления данной функции становится значительно труднее. Нередко слабое ее выполнение ведет к возникновению гражданских войн и, как следствие этого, распаду государства.
В тезисе о том, что европейская цивилизация несет с собой много негативных и даже явно разрушительных черт хуже всего то, что ввиду сопутствующего европейской культуре высочайшего уровня технического развития, европеизации крайне трудно противостоять. «Когда европейцы встречаются с каким-нибудь не-романогерманским народом, они подвозят к нему свои товары и пушки. Если народ не окажет им сопротивления, европейцы завоюют его, сделают своей колонией и европеизируют его насильственно. Если же народ задумает сопротивляться, то для того, чтобы быть в состоянии бороться с европейцами, он принужден обзавестись пушками и всеми усовершенствованиями европейской техники. Но для этого нужны, с одной стороны, фабрики и заводы, а с другой — изучение европейских прикладных наук. Но фабрики немыслимы без социально-политического уклада жизни Европы, а прикладные науки — без наук «чистых». Таким образом, для борьбы с Европой народу, о котором идет речь, приходится шаг за шагом усвоить всю современную ему романогерманскую цивилизацию и европеизироваться добровольно»[7].
Таким образом, исключительная гибкость европейской культуры позволяет говорить о том, что все народы, в той или иной степени подвергаются ее влиянию. Но означает ли это, что отрицательным сторонам такого влияния невозможно эффективно противостоять, а гегемония Запада является давно решенным вопросом? Н.С. Трубецкой полагает, что не все еще потеряно. Силовой способ противостояния Западу, в результате которого все страны мира единым фронтом выступят против своих захватчиков, представляется философу крайне утопичным. В то же время, Николай Сергеевич полагает, что европейскому стремлению к мировому господству можно противостоять в идеологическом плане. Это возможно, если интеллектуальная элита не-европейских государств, в условиях европеизации, будет неустанно работать над развитием тезисов о том, что европейская культура не является общечеловеческой, а европейский космополитизм является скорее завуалированной формой крайнего национализма, стремящегося к постоянному утверждению подлинно европейского культурного «я», а не к распространению некой единой общечеловеческой культуры; интеграционные процессы должны нести в своем основании уважительное отношение к быту и традициям других народов, которое необходимо сочетать с постоянным стремлением развития культурной самобытности своего собственного народа и полным отказом от агрессивного колониализма. Очевидно, что никакие насильственные «христианизации», «демократизации», «либерализации» и тому прочие «зации», какими бы великими целями они не оправдывались, по мнению Н.С. Трубецкого не допустимы.
В конце книги Николай Сергеевич делает, возможно слишком радикальный, но имеющий определенную историческую почву вывод: «… надо всегда и твердо помнить, что противопоставление славян германцам или туранцев арийцам не дают истинного решения проблемы, и что истинное противопоставление есть только одно: романогерманцы — и все другие народы мира, Европа и Человечество»[8].
Библиографический список
- См.: Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / пер. с англ. М. Б. Левина. — М.: АСТ, 2007. — 588 с. — (Philisophy).
- См.: Бжезинский З. Великая шахматная доска: Господство Америки и его геостратегические императивы / пер. с англ. — М.: АСТ, 2013. — 702 с.
- Вахитов Р. Р. Труды классиков евразийства и ситуация с их републикацией; nevmenandr.net. URL: http://nevmenandr.net/ (дата обращения: 20.08.2014).
- Трубецкой Н.С. Европа и человечество nevmenandr.net. URL: http://nevmenandr.net/ (дата обращения: 20.08.2014).
- Трубецкой Н.С. То же соч.
- Трубецкой Н.С. То же соч.
- Трубецкой Н.С. То же соч.
- Трубецкой Н.С. То же соч.