В мае – июне 1807 г. отгремели последние сражения русско-прусско-французской войны. 25 июня был заключен Тильзитский мир. Возник вопрос, что теперь делать со сформированным в 31-й губернии России Земским Войском (более 200 тысяч человек), которое должно было стать «второй оградой» в помощь регулярной русской армии на случай возможного вторжения армии Наполеона на территорию страны.
К 27 мая 1807 г. Вятское земское войско, пройдя военную подготовку, готовилось к походу. Его численность составляла 7 731 человек [1, л. 175]. Вскоре выступление было отменено в связи с окончанием войны. И, хотя официального распоряжения о роспуске ополчения не поступало, некоторые командиры Вятского земского войска посчитали этот вопрос решённым. Так, штабс-капитан Эргефликт самовольно распустил свою роту в количестве 235-ти человек по домам [2, л. 118]. В результате Эргефликт был отстранен от командования, а распущенные ратники возвращены в ополчение.
Правительство решило завершить опыт формирования ополчения проверкой его в походе. 16 сентября 1807 г. по решению Комитета ополчения часть Вятского земского войска (2 батальона из Яранска и 4 – из Орлова) численностью 5 000 человек выступила в поход. Сборным пунктом была назначена Кострома[3, л. 232]. Однако вскоре батальоны вятских ополченцев были остановлены в Костромской губернии новым распоряжением. 27 сентября 1807 г. Александр I направил Правительствующему Сенату указ о роспуске ополчения.
В результате после роспуска ополчения домой вернулись добровольцы, а также часть крестьян и мещан. Большая часть вятских ополченцев по приговорам обществ и по решению помещиков была поставлена в зачёт 77 рекрутского набора:
Из Вятки в земское войско поступило 28 мещан, а вернулось домой 7;
Из Орлова поступило и оставлено на службе 7;
Из Котельнича поступило и оставлено на службе 5;
Из Яранска поступило и оставлено на службе 4;
Из Нолинска поступило 9, а вернулся домой 1;
Из Уржума поступило и оставлено на службе 3 человека;
Из Елабуги поступило и оставлено на службе 22 человека;
Из Сарапула поступило и оставлено на службе 20 человек;
Из Слободского поступило 17 человек, а вернулся домой 1;
Из Глазова поступило и оставлено на службе 3 человека;
Из Вятского уезда поступил на службу 841 государственный крестьянин, а вернулись домой 87;
Из Орловского уезда поступили 850 государственных крестьян, а вернулись 78;
Из Котельнического уезда поступило 615 государственных крестьян, а вернулись 3;
Из Яранского уезда поступило 370 государственных крестьян, 83 помещичьих и 278 удельных, а вернулось 13 помещичьих крестьян и 53 удельных;
Из Нолинского уезда взято 958 государственных крестьян, а вернулось 168;
Из Уржумского уезда поступило 701 государственный крестьянин, 34 удельных и 21 помещичий, а вернулось 24 государственных крестьянина и 6 помещичьих;
Из Елабужского уезда поступило 550 государственных крестьян, 30 удельных и 21 помещичий, а вернулось 40 государственных крестьян, 7 удельных и 12 помещичьих;
Из Сарапульского уезда поступило 439 государственных крестьян, 288 удельных, 12 помещичьих и 75 фабрично-заводских, а вернулось 46 государственных крестьян, 15 удельных и 65 фабрично-заводских;
Из Слободского уезда поступило 598 государственных крестьян, 2 с Холуницкого завода и 1 с Кирсинского, а вернулись 17 государственных крестьян и 1 с Холуницкого завода;
Из Глазовского уезда поступило 797 государственных крестьян и 7 фабрично-заводских, а вернулся 1 фабрично-заводской крестьянин [4, л. 1-438].
Таким образом, на постоянную военную службу поступило около 6 тысяч вятских ратников.
Всего по России из 200 374 ратников земского войска 12 778 вернулись домой, 220 были отпущены из-за увечий и неспособности к службе, умерло 7 375 человек, пропало 2 619, во флот определено 9 265, в сухопутные войска – 68 117 [5, с. 85]. Абсолютное большинство ополченцев продолжили военную службу, но уже на постоянной основе.
По результатам инспекции Вятского земского войска, проведённой по поручению Военного министерства майором Екатеринбургского мушкетерского полка Степановым, 92 вятских ратника были отобраны в гвардию и 21 января 1808 г. под предводительством батальонного начальника Мягкова и ротного командира Попова отправлены в Москву [6, л. 9].
Из оставшихся 5 902 ополченцев 2 389 были признаны годными к полевой службе, 543 – к гарнизонной, 76 – к службе в губернских ротах, 2894 – к службе в штатных командах и к крепостным работам.
На службу во 2-ю дивизию направлялись 500 человек, в 3-ю дивизию – 900 человек, в 18-ю дивизию – 989 человек, на укомплектование оренбургских и сибирских гарнизонов – 543 человека, в крепости Финляндии – 1 682 человека, в оренбургские крепости – 630 человек, на Камские заводы – 606 человек, в губернские роты и штатные команды Пермской губернии – 10 человек, в губернские роты и штатные команды Оренбургской губернии – 42 человека[7, л. 84]. На протяжении 1-й половины 1808 г. партии вятских ополченцев постепенно распределялись по войскам.
Ситуация, когда ратники призывались на временную службу, а теперь должны были оказаться на постоянной, вызвала в их рядах определённое недовольство. Так, 25 марта 1808 г. во время военной присяги в Николаевской церкви города Котельнича 2-го батальона Вятской милиции «… некоторые ратники 3-й роты вышли из повиновения и с буйственным упорством противились приступить к оной…» [8, л. 1]. Подробно о происшедшем сообщил котельнический городничий Зорич в рапорте вятскому губернатору от 6 апреля 1808 г.: «… 25 марта при приводе… батальона к присяге, ратники 3 и 4 рот упорствовали идти к присяге. Как меня уведомил Г. баталионный командир Чехненко чрез своего унтер афицера, то я тот же час явился в церковь и принял все меры отвратить сие возмущение, внушал им долг службы и верность к Его Императорскому Величеству… продолжали однако же упорствовать… Не видя я совершенно успеху, чтоб ласкою можно было уговорить их принял другие меры а именно, велел штатной команде и барабанщику выйти к церкве и сказал им, чтоб кто идёт к присяге те выходили бы вперед, после чего некоторые один по одному начали выходить вперед и объявляли, что идут к присяге и таковых ту же минуту препровождал в церковь для принятия оной, и таким образом и протчие видя сей пример согласились также присягнуть, что сим исполнено и прекращено таковое ж волнение и после при приводе к присяге и 5-го баталиона 1-й роты, в разсуждении не было злонамеренных поселяющих плевелы разврата злоумышленников ко вреду и в последующих подобных случаях служить могущих, я принял к разведыванию оных меры; но главная притчина упорства нехотевших принять присягу как мог я и все заметить, что многия говорили, что они оставлены на службе будто несправедливо по нападкам мирским, и что они будут просить дабы возвратиться к родственникам… ежели присягнут, то их уже не воротят…» [8, л. 3-4].
Узнав о происшедшем, губернский начальник Вятского земского войска П. Н. Ивашёв 31 марта лично отправился в расквартированный в селе Юрьевском Котельнического уезда 2-й батальон и на месте отыскал зачинщиков неповиновения. Ими оказались ратники из Нолинского уезда Загвоздкин и Дуркин, «которые по сознанию всех ратников были внушителями сего зла и нарушителями тишины». Нарушители под строгим караулом были отправлены в Вятку для предания военному суду. В итоге были «… восстановлены тишина и порядок и ратники остались спокойными и в совершенном повиновении…» [8, л. 1]. Этот инцидент стал единственным относительно крупным фактом проявления неповиновения ратниками Вятского земского войска.
Несмотря на формальную правомерность помещиков и обществ сдавать выставленных ими в ополчение людей в рекруты, последние воспринимали это как несправедливость. Это и вызвало их возмущение. Любая несправедливость воспринималась русским крестьянством вообще и вятчанами в частности как законный повод к выступлению. В этой ситуации узаконить сложившееся положение дел, не допустив дальнейшей конфронтации, могли только спокойные и уверенные действия местных властей и военного начальства, что они грамотно и осуществили.
В апреле 1808 г. оставшиеся на территории Вятской губернии ополченческие формирования были дислоцированы в Орлове для проведения ревизии. Были собраны следующие формирования Вятского земского войска: 1-й батальон (711 человек) под командованием орловского городничего Дроздова, часть 2-го батальона (193 человека) под командованием титулярного советника Фокина, 3-й батальон (727 человек) под командованием коллежского асессора Молтраха, 4-й батальон (705 человек) под командованием поручика Товарищева, 5-й батальон (677 человек) под командованием коллежского регистратора Кадомцова, 6-й батальон (679 человек) под командованием подпоручика Ратькова и отборный батальон (450 человек) под командованием подпоручика Кузнецова [9, л. 6-11]. Была проведена ревизия собранных отрядов, после чего продолжилось их распределение по войскам.
Батальоны под предводительством своих командиров направлялись в различные места, а ратники распределялись в разные команды. Так, две роты 2-го батальона (259 человек) под руководством титулярного советника Фокина были доставлены в Санкт-Петербург. Там ратников распределили следующим образом: в лейб-гвардии Измайловский полк – 5 человек, в лейб-гвардии Егерский полк – 7 человек, в Новгородский гарнизонный батальон – 1 человек, в Пермский мушкетёрский батальон – 11 человек, в 23-й и 24-й егерские полки – 235 человек [10, л. 319]. 11 января 1809 г. из Вятской губернии были отправлены последние партии ополченцев: 43 человека во главе с поручиком Ратьковым в Уфу и 10 человек под руководством подпоручика Киржатского в Тобольск [11, л. 3].
Собранное в различных губерниях России, в том числе в Вятской губернии, Земское Войско стало резервом для комплектования регулярных войск и гарнизонных частей. Опыт формирования ополчения пригодился через несколько лет – в ходе Отечественной войны 1812 г. и Освободительного похода 1813-1814 гг.
Библиографический список
- Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. 582. Оп. 6. Д. 67.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 118.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 68.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 250.
- Богданов Л. П. Русская армия в 1812 г.: организация, управление, вооружение. – М., 1979..
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 243.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 73.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 339.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 317а.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 47. Д. 4.
- ГАКО. Ф. 582. Оп. 6. Д. 744.