В годы гражданской войны Советское государство осуществляло особую экономическую политику, состоявшую из системы чрезвычайных мер и известную под названием политики «военного коммунизма». В области промышленности это выразилось в широкой национализации промышленных предприятий, переориентации заводов на выпуск военной продукции; переводе рабочих на казарменное положение с выдачей им пайков вместо заработной платы. В сельском хозяйстве была введена продразверстка, которая запрещала хлебную торговлю, а все излишки хлеба изымались бесплатно государством. Повсеместно вводилась всеобщая трудовая повинность.
Наиболее часто датой начала политики «военного коммунизма» историки считают май 1918 г., время провозглашения продовольственной диктатуры. Декретом ВЦИК от 13 мая 1918 г. «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий» подтверждалась незыблемость хлебной монополии и твердость цен. Провозглашение продовольственной диктатуры стало естественным продолжением политики, намеченной еще Временным правительством, которое ознаменовало начало своей деятельности по борьбе с продовольственным кризисом изданием 25 марта 1917 года постановления о государственной монополии на хлеб. Закон обязывал владельцев предоставлять все имеющееся количество хлеба в распоряжение государства за вычетом запаса, необходимого для собственных и хозяйственных нужд. Но советский декрет был более суров, он предусматривал жесткие карательные санкции и применение вооруженной силы в случае отказа или противодействия «отбиранию хлеба или продовольственных продуктов». Декрет предписывал в недельный срок после его объявления каждому владельцу хлеба в каждой волости сдать государству весь избыток зерна сверх количества, необходимого для посева и личного потребления. Крестьянскому населению устанавливались нормы душевого потребления: 12 пудов зерна, 1 пуд крупы на год и т.д. Весь хлеб сверх указанных норм получил название «излишки» и подлежал отчуждению. Не сдавшие хлеб объявлялись врагами народа, приговаривались судом на срок не менее 10 лет тюремного заключения с конфискацией имущества и изгнанию навсегда из общины. Нарком продовольствия А.Цюрупа получил чрезвычайные полномочия, все организации и учреждения обязывались «безоговорочно и немедленно» исполнять его распоряжения, касающиеся продовольственных вопросов.
Декрет 13 мая и последовавшее в его развитие Постановление об организации рабочих продотрядов, а также декрет от 11 июня об организации комитетов деревенской бедноты знаменовали собой начало новых отношений государства и деревни. В деревню стали посылаться чрезвычайные продовольственные отряды, были организованы ставшие единственной реальной властью на уровне волостей комбеды, имевшие широкие полномочия и часто собственные вооруженные отряды. 28 июня 1918 года был принят декрет СНК о национализации крупной промышленности. С 11 января 1919 г. декретом Совнаркома была введена продразверстка на хлеб и фураж.
Попытка решить продовольственный вопрос «штыком» вызвала ожесточенное сопротивление крестьянства. Нарастал стихийный обмен. Чтобы не допустить поездок горожан в деревню, а крестьян в город и пресечь «буржуазную стихию», власти стали окружать крупные города заградительными отрядами. Население городов или вымирало, или бежало. Выход большевики нашли в милитаризации труда: рабочие были поставлены в положение мобилизованных солдат с переводом на казарменное положение.
В проведении политики «военного коммунизма» участвовали и органы милиции. Инструкцией НКВД и НКЮ от 12 октября 1918 г. им предписывалось наблюдать за исполнением всеми гражданами установленной в стране государственной хлебной монополии, оказывать необходимое содействие продовольственным органам.
Циркуляр НКВД РСФСР от 9 сентября 1920 г. предлагал всем губернским и уездным отделам управления мобилизовать весь подчиненный им милицейский аппарат для активного участия в реализации урожая: «…на случай необходимости оказать на население давление путем принудительных мер к выполнению разверстки уездная и волостная милиция должна быть готова к быстрому, точному и тактичному выполнению возлагаемых на нее продорганами и их уполномоченными заданий». Для подвоза зерна к приемным пунктам и других работ, связанных с реализацией урожая, население привлекалось в порядке трудовой повинности, для проведения которой милиция вместе с отделами управления обязана была принимать все подготовительные меры (учет транспортных средств, заготовка фуража для лошадей и т.д.) [1, сс. 69-70]. Газета “Известия” 5 октября 1920 г. опубликовала приказ управления губмилиции, которым предписывалось всей милиции, в особенности Ишимской и Ялуторовской, всеми силами помогать проведению хлебной разверстки. «Милиционерам ставится в обязанность исполнять все, что от них потребуют продорганы, – говорилось в приказе. – Милиционерам – крестьянам, имеющим хлебные злаки, предлагается немедленно сдать государству свою наложенную на них разверстку, показать таким образом другим пример своею сознательностью к деловой революционности». Приказ заканчивался словами: «Красные милиционеры, пред государством стоят огромные и трудные задачи на трудовом фронте. Вы – солдаты этого фронта. Будьте достойны своих братьев – красноармейцев, героев боевых фронтов. Будьте твердыми исполнителями Советской власти и ее сознательными и преданными сынами» [2].
Органы милиции должны были оказывать полное содействие продорганам, для этой цели ими выделялись отряды для взимания разверстки (а позднее – и продналога), транспортирования зерна и охраны ссыпных пунктов. Так, приказом начмилиции Ишимского уезда начальникам районных милиций от 24.11.1920 г. предписывалось в местах, где нет военной охраны ссыпных пунктов, принять ее временно на себя и строго наблюдать за всеми караулами. Так как наличного состава милиционеров не хватало, часть милиционеров была отозвана из волостей в районные центры, и охрана свозимого зерна поручалась им.
Милиция привлекалась продорганами на те участки работы, где более всего проявлялось недовольство крестьян. Вот несколько примеров такого содействия органов милиции продорганам. Как сообщала губернская ЧК в своей информационной сводке за время с 1-го по 15-е сентября 1920 г., в Больше-Сорокинской волости крестьяне не подчинились распоряжению власти о выполнении разверстки, в следствии чего пришлось применить вооруженную силу и сотрудников милиции [3]. 26 августа 1921 г. на заседании Тобольского уездного Военно-революционного комитета органам военно-революционной охраны и милиции было предложено «принять меры против агитаторов, засевших в деревне, разлагающих массу и срывающих план работ по продналогу» [4].
В области проведения трудовой повинности на милицию возлагались следующие задачи: борьба с трудовым дезертирством и принуждение уклоняющихся от трудовой повинности; привлечение населения к судебной ответственности в случае нарушения постановлений о трудовой повинности, уклонения от исполнения ее или трудового дезертирства.
Как практически проходила эта работа, хорошо видно из протокола заседания Туринского уездного комитета по трудовой повинности от 19 февраля 1921 г.: «…считаясь с необходимостью постройки моста в наступающую же весну, 20 февраля назначается вывозка леса с фабричного имения в город, а потому приказывается всем гражданам города, не исключая и служащих учреждений, имеющим лошадей, обязательно указанного выше числа в 9 часов утра явиться с лошадьми, запряженными в дровни, с веревками на площадь около исполкома, откуда и будут направлены для перевозки леса. Все граждане, укрывшиеся от означенной работы, и должностные лица, не исполнившие настоящего приказа, будут привлечены к строжайшей ответственности». Проведение в жизнь этого приказа возлагалось на начальника Туринской городской милиции и районных председателей г. Туринска, им вменялось в обязанность составить и передать в укомтруд список всех не явившихся в срок лиц для привлечения их к ответственности [5].
Губернская милиция следила за выполнением в рамках трудовой повинности работ по заготовке топлива для военных целей, обеспечивала комитеты по труду необходимой вооруженной силой и т.д. Так, в феврале 1920 г. приказом председателя Тобольского ревкома Петрова начальнику Тобольской уездной милиции и районным начальникам предписывалось строго следить за ходом заготовки топлива для военного транспорта в Тобольском уезде. Приказ заканчивался словами: «Вся милиция во главе с начальником должна приложить все усилия по заготовке топлива, помня, что заготовка дров для военного транспорта является первой необходимостью. За всякое упущение в дни заготовок топлива на основании приказа губвоенревкома начальники будут предаваться суду военно-революционного трибунала». Районные начальники каждую неделю отчитывались в уездмилицию о том, как идет заготовка в их районе, а начальники уездмилиции еженедельно доносили рапортом военревкому о ходе заготовок с указанием количества заготовленных дров.
В мае 1921 г. председателем губернской ЧК П.И. Студитовым Тобольскому политбюро было предложено применять к населению принудительные меры вплоть до ареста (по санкции губчека) для выполнения ударных государственных заданий по погрузке и разгрузке топлива.
В январе 1921 г. Туринский уезд для проведения лесозаготовительных работ в рамках трудовой повинности был разбит на семь районов, в каждый был назначен ответственный уполномоченный. Уездный исполком обязал органы милиции все требования уполномоченных районов по привлечению граждан на лесозаготовки выполнять «в боевом порядке». Уполномоченные районов и волкомтруды с помощью сотрудников милиции арестовывали уклоняющихся от лесозаготовительных работ и передавали их в судебные органы вместе с материалами о их виновности [6].
В соответствии с обязательным Постановлением №16 президиума Тюменского губисполкома от 4 декабря 1923 г. «О порядке борьбы со стихийными бедствиями» привлечение населения к трудовой и гужевой повинности для ликвидации стихийных бедствий производилось по спискам очередности, которые составлялись органами милиции [7].
Мероприятия, проводимые Советской властью, шли вразрез с интересами большинства населения страны. Рабочие и крестьяне Тюменской губернии не были исключением, они оказывали всяческое сопротивление действиям центральных и местных властей вплоть до открытого неподчинения их распоряжениям. Так, губернская ЧК сообщала в губисполком в сентябре 1920 г.: «Из Ишимской сводки видно, что крестьяне данного уезда волнуются на почве взыскания государственной оброчной подати, монополизированием кожевенной промышленности и рядом других мер, предпринимаемых Советской властью, идущих вразрез с собственническими интересами населения… Для трудовой повинности зарегистрированные в деревнях специалисты должны были прибыть на место назначения в г. Ишим, но они категорически отказались. Крестьяне деревни [Ровдушка] в количестве 56-ти человек отказались от наряда лошадей, за что и были арестованы на 7 суток каждый вплоть до применения принудительных работ» [8].
5 июня 1920 г. Ишимский уездный ревком принял обязательное постановление, которым председатель Сорокинского сельсовета Кошкаров за «неисполнение наряда на обывательские подводы» был арестован на три дня с отбыванием наказания при уездной милиции, члены Луговского сельского исполкома Осипов и Аракчеев за отказ в проведении трудовой повинности – на 7 суток. Ревком обязал милицию произвести эти аресты и сообщить об исполнении.
Начальник Ишимской городской милиции сообщал в губернское управление в январе 1921 г.: «Настроение жителей г. Ишима к проведению гужевой повинности обостренное, часто мотивирующееся бесполезной гоньбой, малым заработком, дороговизной фуража и трудностью работ, как-то дежурство несколько суток подряд…» [9]. Населению была предоставлена возможность доставить корма для лошадей, что частично снизило остроту проблемы. Тем не менее гужевая повинность оставалась тяжким бременем для крестьян, измученных непомерными разверстками, налогами, трудповинностями и мобилизациями. Кроме этого, в конце 1921 г. во время кампании по сбору продналога часть населения северных районов Ишимского уезда, не имея возможности сдать продналог, выезжала в Тарский, Татарский (Кокчетавский) и др. районы, обменивая там свой скот и одежду на хлеб. В докладе о деятельности милиции Ишимского уезда с 1 декабря 1921 г. по 1 января 1922 г. указывалось на то, что гужевая повинность населением по-прежнему выполняется лишь под нажимом милиции, так как «…граждане лошадей измучили приобретением хлеба из Кокчетавского и Петропавловского уездов, ехать же в наряд некому, а подвозить продналог и дрова для отопления нужно» [10].
Председатель Аромашевского волостного ревкома Анискин сообщал на заседании оперативного штаба уездного ревкома 12 ноября 1920 года: «…В ноябре месяце мной было отдано распоряжение о трудовой мобилизации, на что граждане с. Смородины, собравшись на сходе, отказались. Отряд, высланный политбюро в числе 45 человек, не смог арестовать зачинщиков. Это окончательно сбило с толку и граждане смеялись, что их только пугают отрядами, вследствие чего создалась обстановка, при которой стало невозможно работать, в особенности при проведении разверсток. Единственной мерой нахожу решительные действия по отношению ко всем виновным, вроде употребленных председателем тройки т. Суворовым» [11]. Какие решительные действия имеются ввиду, нетрудно догадаться.
Кроме продовольственных комитетов, органы милиции оказывали содействие и другим экономическим органам. Например, в октябре 1920 г. губернская ЧК приказала начуездмилиции, замзавполитбюро и всем сотрудникам губчека и политбюро оказывать всевозможное содействие экономическим органам в случае их обращения за помощью при проведении в жизнь того или иного мероприятия. В частности, Тюменский губсовнархоз высылал копии своих наиболее важных распоряжений всем политбюро, которые должны были принимать меры, «дабы эти распоряжения немедленно проводились в жизнь, устраняя при этом в корне всякого рода попытки к саботажу, итальянским забастовкам и прочее, но отнюдь при этом не вмешиваясь в производственную сторону того или иного органа» [12].
Необходимо отметить, что политика государства в отношении крестьянства была настолько жесткой и бескомпромиссной, что в начале 1920-х гг. это привело к многочисленным народным выступлениям. Одним из крупнейших таких выступлений стало Западно-Сибирское крестьянской восстание 1921 года, охватившее большую часть Тюменского региона.
Библиографический список
- Нормативные акты о строительстве и деятельности советской милиции в 1917 – 1920 гг. М., 1968.
- Ишимский филиал Государственного архива Тюменской области (ИФ ГАТО). Ф. 18. Оп. 1. Д. 26. Л.17.
- Тюменский Областной Центр документов новейшей истории (ТОЦДНИ). Ф.1. Оп. 1. Д. 162. Лл. 5 – 8.
- Тобольский филиал ГАТО (ТФ ГАТО). Ф. 317. Ед.х. 17. Л.25.
- ТОЦДНИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 255. Л. 44.
- ТОЦДНИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 255. Л.86.
- «Трудовой набат». 1923. 7 декабря. №279 (1446).
- ТОЦДНИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 162. Лл. 5 – 8.
- ИФ ГАТО. Ф. 18. Оп. 1. Д. 108. Л. 25.
- ИФ ГАТО. Ф. 135. Д. 23. Л.13.
- ТОЦДНИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 162. Л. 24.
- ТОЦДНИ. Ф.1. Оп. 1. Д. 67. Лл. 146, 146 об.